Восточный экономический форум во Владивостоке

Во Владивостоке открывается экономический форум, участие в котором примут главы крупнейших российских и азиатских корпораций

Во Владивостоке открывается Восточный экономический форум, участие в котором примут главы крупнейших российских и азиатских корпораций. Ждут и президента Владимира Путина. Форум должен стать подтверждением не только инвестиционной привлекательности Дальнего Востока, но и успехов российского поворота к Азии. Впрочем, успехи по обоим направлениям вызывают много вопросов.

«Мы изначально ориентировались на то, что в форуме примет участие 1 тыс. человек, исходили из того, что нам нужны не масштабы, а нам нужны люди. На сегодняшний день на экономический форум заявилось около 4 тыс. участников, в том числе 1470 иностранных. Мы сейчас ведем работу со всеми делегациями индивидуально, для того чтобы никого не обидеть и в то же самое время уместиться в рамки форума»,-- докладывал 26 августа Владимиру Путину курирующий Дальний Восток вице-премьер Юрий Трутнев во время совещания президента с членами правительства.

У невероятного успеха заявочной кампании мероприятия, которое пройдет 3-5 сентября во Владивостоке на острове Русский (там же, где в 2012 году проходил саммит АТЭС), несколько причин. Об инвестиционном форуме для Дальнего Востока Трутнев задумался еще осенью 2013 года, вскоре после его назначения куратором региона в должности вице-премьера и полпреда президента. Сначала планировалось, что Восточный форум пройдет в сентябре 2014 года, однако украинская эпопея спутала все карты, и мероприятие отложили на год. Готовиться к нему начали только этой весной, на ходу несколько раз сменив концепцию. Сперва организаторы думали о форуме, который бы сильно отличался от привычных российским и иностранным бизнесменам стандартов: масштабная тусовка под «белые ночи» на июньском форуме в Санкт-Петербурге или похожая тусовка в Сочи, но с премьером-хедлайнером и в антураже осеннего курорта. Часто звучало слово «антифорум» -- небольшая экспертная дискуссия с участием представителей крупного бизнеса и без светской программы, рассчитанная на несколько сотен бизнесменов и чиновников.

Когда стало понятно, что будет президент (ожидается, что Владимир Путин приедет во Владивосток из Пекина, где 3 сентября он участвует в китайском параде Победы вместе с председателем КНР Си Цзиньпином), число потенциальных участников увеличили до тысячи. Уверенности, что приедут азиатские инвесторы достаточного для президента уровня, не было до последнего момента, поэтому Минвостокразвития обратилось к отечественному крупному бизнесу с просьбой привезти своих партнеров из АТР. За дело взялась та же команда, что организовывала председательство России в деловом консультативном совете АТЭС, объединяющем крупнейшие компании региона (главой совета был председатель совета директоров группы «Сумма» Зиявудин Магомедов, также в совет от России входили президент ВТБ Андрей Костин и владелец «Базэла» Олег Дерипаска). В итоге за пару месяцев удалось получить подтверждения от глав 30 компаний с подконтрольными активами в $5,8 трлн (это почти три номинальных ВВП России за 2014 год).

По отзывам азиатских дипломатов, свою роль сыграла и конкуренция, возникшая между ключевыми соседями России в Восточной Азии. Самыми очевидными гостями стали китайцы -- Пекин не только не поддерживал западные санкции против России 2014-2015 годов, но и позиционировал себя как важнейший партнер РФ в условиях внешнего давления. В 2014-м Китай был главным партнером форума «Открытые инновации», в этом году -- Санкт-Петербургского экономического форума и выставки «Иннопром» в Екатеринбурге. В этих условиях многие влиятельные люди в Токио и Сеуле решили принять участие, чтобы «показать флаг» -- были велики опасения, что власти РФ воспримут отсутствие делегаций крайне негативно. К тому же представители администрации США, в 2014-м обзванивавшие глав крупных глобальных компаний и отговаривавшие их ехать в Россию на любые форумы, в этом году умерили пыл, так что многие азиатские бизнесмены решили все же во Владивосток заехать.

О том, какие именно инициативы будут предложены вниманию участников форума, Юрий Трутнев рассказал в интервью Forbes, опубликованном 11 августа. Набор тем отражает самые важные аппаратные победы вице-премьера и Минвостокразвития за последние два года. Три ведущие темы -- это территории опережающего развития (ТОР), закон о развитии свободного порта Владивосток и закон о возможности получения на Дальнем Востоке земли в личное пользование (см. справку на стр. 27).

Закон о ТОР вообще стал флагманским для Минвостокразвития во главе с Александром Галушкой. Идею о том, что Дальний Восток должен работать именно на экспорт в АТР, а не на внутренний рынок с населением всего 6,2 млн человек и не на европейскую часть России с огромными транспортными издержками, Галушка и Трутнев отстояли еще осенью 2013 года во время выездного заседания правительственной комиссии по развитию Дальнего Востока в Комсомольске-на-Амуре. Правда, на том совещании под председательством Дмитрия Медведева Трутнев и Галушка упирали на то, что Дальний Восток должен экспортировать в Азию не сырье, а товары с высокой добавленной стоимостью. Инструментом для того, чтобы такие товары производить, и должны были стать ТОР. Базовая идея министерства -- довести все важные для инвесторов показатели до уровня лучших практик в регионе. Таможня должна работать, как в Сингапуре, к электросетям должны подключать так же быстро, как в Южной Корее и т. д.-- и все это в одном месте, на Дальнем Востоке России.

Уже в феврале 2014 года в интервью газете «Коммерсантъ» Трутнев рассказывал, что основным генератором заработка для региона должна стать переработка сырья, и лишь на втором этапе стоит думать о конкуренции в высоких технологиях. «Для начала совершенно точно надо научиться перерабатывать, получать высокую добавленную стоимость и экспортировать то, что является природным богатством нашей страны. Рыба, лес, полезные ископаемые. Задача не просто выкопать руду и отправить, а оставить максимум добавленной стоимости на нашей территории. Это прозвучит немножко странно, но мне кажется, что это простая задача. Ничего сверхсложного я не вижу. Надо собрать вместе руководство компаний, энергетиков, РЖД, договориться об условиях реализации проекта, заставить всех взять на себя обязательства, а потом добиться того, чтобы они их выполнили,-- собственно, и вся песня»,-- говорил тогда он. ТОР же были задуманы именно как инструмент поддержки высокотехнологичного экспорта. Впрочем, из августовского интервью Forbes ясно, что грань между ТОР и ручной настройкой режимов для сырьевых инвестпроектов становится все более расплывчатой: «Грань не очень жесткая. Вот Беринговский проект по освоению угольного месторождения. Вряд ли туда кто-то, кроме угольщиков, придет, но мы выбрали, посоветовавшись с губернатором, оболочку ТОР, потому что проекту нужны налоговые льготы».

Азиатские инвесторы пока не выстраиваются в очередь, чтобы записаться в резиденты ТОР, лишь некоторые заключили протоколы о намерениях. Причины скепсиса, по словам бизнесменов из АТР, весьма просты -- даже если России удастся выполнить все поставленные перед ТОР задачи по индикаторам (а в то, что на практике все будет работать так же красиво, как написано в законе, верят не все), рабочая сила на Дальнем Востоке дорога и не обладает нужными компетенциями. К тому же предприятия в Китае, Корее и Японии уже построены «в рынке», тогда как из России товар все же придется везти до потребителя. «Можно создать такую ТОР на Северном полюсе и даже соинвестировать по два доллара на каждый доллар частных инвестиций. Только вряд ли туда кто-то пойдет»,-- шутит один из инвесторов. Конкурентоспособности этим проектам может добавить девальвация, но девальвационный эффект короток, и, как показывает предыдущий опыт РФ, российские бизнес-операторы не очень умеют им пользоваться.

По поводу вступающего в силу 12 октября закона о свободном порте Владивосток у инвесторов более радужные ожидания, однако все ждут, как закон будет работать на практике, и будет ли он уточняться в сторону либерализации. Теоретически закон упростит жизнь для тех инвесторов, кто рассчитывает вложиться в модернизацию портов Дальнего Востока и строительство новых (вроде порта Зарубино), рассчитывая на расширение потенциала БАМа и Транссиба как транзитных магистралей между Азией и Европой. Кроме того, некоторые китайские инвесторы до недавнего времени надеялись, что проектам в этом регионе будет оказывать финансовую поддержку Пекин в рамках мегаинициативы «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП), провозглашенной Си Цзиньпином в 2013 году. Учитывая, что 8 мая 2015 года, накануне парада Победы в Москве, Си и Путин подписали декларацию о координации ЭПШП и Евразийского экономического союза (ЕАЭС), проекты на Дальнем Востоке могли бы стать частью «сопряжения», а под это можно было рассчитывать на щедрые кредиты Фонда Шелкового пути ($40 млрд), Банка развития Китая (его руководители обещали проектам ЭПШП кредиты на $1 трлн до 2020 года) или средства создаваемого Азиатского банка инфраструктурных инвестиций ($100 млрд). Как заявил замглавы Минэкономики РФ Станислав Воскресенский 26 августа по итогам первого заседания российско-китайской группы по координации ЭПШП и ЕАЭС, стороны обсуждали возможность участия китайских подрядчиков в модернизации БАМа и Транссиба.

Однако обсуждать эти грандиозные планы российским чиновникам и иностранным бизнесменам предстоит на внешнем фоне, напоминающем бушевавший во Владивостоке на прошлой неделе тайфун.

Главными негативными новостями как для перспектив развития Дальнего Востока, так и для всего «азиатского поворота» российской политики стали три фактора: падение цен на сырье, расширение санкций и растущие экономические трудности в Китае. Причем все они для России взаимосвязаны.

Цены на нефть, а вместе с ними и на другое сырье начали падать еще в 2014-м -- как эхо «сланцевой революции» и затоваривания рынка, а также сворачивания Федеральной резервной системой политики «количественного смягчения». Достижение соглашений с Ираном уронило цены еще ниже, а биржевой крах в Китае, начавшийся в июне и продолжавшийся все лето, усилил давление на цены. В итоге Минэкономразвития РФ, вслед за коллегами из сырьевых стран, пересчитывает бюджетный прогноз -- и при цене $40 за баррель он выглядит крайне неутешительно. Падают не только доходы бюджета, но и потенциальный приток средств от азиатских инвестиций в сибирские недра, на которые рассчитывала Москва. При такой цене многие проекты уже неинтересны: сырье можно купить на открытом рынке без вложений в инфраструктуру, которая непонятно когда окупится.

Еще одна головная боль -- трудности в Китае. Хотя фондовый рынок с реальной экономикой КНР связан слабо, а августовская девальвация юаня мало скажется на России, другие индикаторы вселяют опасение. В КНР падают и энергопотребление, и перевозки, а это говорит о более резком торможении реальной экономики, чем рапортуют официальные цифры (пока Госсовет КНР сохраняет прогноз роста ВВП «около 7%» на 2015-й). Разумеется, трудности в Китае дополнительно толкают цены на сырье вниз.

Последняя неприятная реальность -- санкции. Хотя Китай, Южная Корея и страны АСЕАН их не поддерживают, а Япония ввела лишь символические меры в отличие от США и ЕС, многие компании работают на американском рынке и через американскую финансовую систему. Это делает инвесторов гораздо более настороженными. Точечные дополнительные санкции вроде введенных США ограничительных мер по Южно-Киринскому газовому месторождению на Сахалине, сырье с которого «Газпром» намеревался предложить как ресурсную базу для очередного газопровода в Китай, лишь осложняют картину. А учитывая перспективы расширения и санкций на фоне возможной эскалации конфликта в Донбассе, многие компании не идут в Россию даже в формально безопасные отрасли и проекты.

В итоге, даже если гостям форума во Владивостоке повезет и с погодой, и с размещением в по-прежнему малочисленных отелях, дожидаться от них инвестиций Россия может еще долго.

Александр Габуев, руководитель программы «Россия в АТР» Московского центра Карнеги