Эмиль Паин: «Когда тонут теплоходы с детьми, не создают министерства по делам прогулочных теплоходов»

- Эмиль Абрамович, почему Путин вновь «вернул в оборот» идею создания специального ведомства по делам национальностей?

- Понятно почему – все этого требуют: и республики, и религиозные конфессии. Всем им нужен институт, который занимался бы их проблемами. Это кажется им предпочтительнее, чем забыть об этнической и религиозной отличительности и постараться осознать себя единой гражданской нацией. Другой вопрос, что такой институт, как миннац, редко где в мире существует, наличие миннаца как инструмента решения межэтнических и межконфессиональных проблем – дело спорное и сомнительное. В российских реалиях было бы сложно, например, совместить такое ведомство с иерархией учреждений минкультуры и минобразования, также имеющих отношение к проблематике межэтнических и межконфессиональных отношений. Ведь эта иерархия привязана строго к административно-территориальному делению, таких субъектов, как этническая группа или религиозная община, формально нет. Восстановление миннаца ничего не решит – реальной опорой правительства в политике межэтнических отношений должно быть гражданское общество. На заседании президентского совета в Нальчике 5 июля этого года я уже говорил, что в идеале это должно быть не министерство, а, к примеру, фонд, основанный на взаимодействии общества и государства. Фонд, который мог бы стать основным инструментом межкультурного взаимодействия. Необходимость в таком институте есть.

- Владимир Путин в начале своего первого президентства и был тем человеком, который ликвидировал Миннац. Почему он сейчас возвращается к этой идее?

- Это предложение прозвучало на площадке Народного фронта. Вся идея Народного фронта – это попытка восстановления сильно подорванной легитимности. Для этого в ход идут любые идеи, на которые есть спрос. Спрос на Миннац есть.

- Вы говорите, что сейчас это не решение. Значит, правильно Миннац ликвидировали в 2001 году?

- Абсолютно нет. Ведомство, которое тогда существовало, тоже было неэффективным, но его можно было преобразовать. А так мы просто лишились инструмента регулирования межэтнических взаимоотношений на 10 лет.

- Но остается соответствующее подразделение Минрегиона.

- Минрегиона недостаточно. Центральная задача – формирование гражданского общенационального сознания, а эта задача не решается и не может быть решена только теми или иными государственными институтами. В этом смысле вы, друзья, как ни садитесь – ничего не получится. Понимаете, достаточно заглянуть в тезисы программы «Единой России», чтобы понять, насколько представления российской элиты об этих проблемах далеки от адекватных. Все эти программы построены на логике особости, исключительности российской модели. Острейшая проблема кризиса мультикультурализма, осознанная сейчас в обществах развитых стран, в России стоит гораздо острее, но она осознается властями в минимальной степени. А между тем существует колоссальная напряженность между сообществами коренных жителей и мигрантов, между различными этническими сообществами, и даже, как это происходит на Кавказе с исламом, внутри одной конфессиональной группы.

- Но Медведев все время говорит о проблемах в этнической сфере, этому был посвящен специальный Госсовет в Уфе в феврале и совет по гражданскому обществу в Нальчике в июле этого года. Теперь на эту тему говорит и Путин. Значит, они осознают возникающие вызовы?

- Они скорее ощущают их, нежели осознают. У них, конечно, не могло не создаться некое внешнее ощущение неблагополучия, потому что количество инцидентов на этнической почве растет буквально не по дням, а по часам. Но пока это поверхностное ощущение, которое тут же преобразуется в PR. Реального содержания все еще нет. Что такое предложение о воссоздании миннаца? Это же политика каменного века: к тебе пришли посланники с мест и вытребовали себе создание особого министерства. Политические проблемы уже в начале XX века было принято решать иным способом: любое решение должно сначала проходить через экспертную оценку. Посмотрите на критику мультикультурализма на Западе: она сначала созрела внутри экспертного сообщества, потом стала обсуждаться на уровне Европы, затем это начали комментировать политики. Это нормальный путь принятия решения. А у нас они принимаются «с барского плеча». Это проявление ручного управления, которое в России повсюду и которое уже нетерпимо, поскольку его система так разрослась, что близка к краху.

- Как вы оценили бы уровень угрозы, которую власти пока больше чувствуют, чем осознают?

- Главная угроза, -- и это центральная проблема всей нашей жизни, включая экономику, - это атомизация общества, всеобщий рост взаимного недоверия и озлобленности во всех горизонтальных связях на всех уровнях – сосед не доверяет соседу, город городу, регион региону, этнос этносу. Я называю это разорванностью. Она не дает нам двигаться ни в каком направлении, стопорит любые попытки модернизации и ставит под очень серьезную угрозу сохранение территориальной целостности государства. Это сверхострая проблема, осознаваемая правительством в очень малой мере.

- Что делать прямо сейчас?

- Прежде всего осознать суть проблемы. Дело не в Миннаце. Ведь когда тонут теплоходы с детьми, не создают министерства по делам прогулочных теплоходов. Ищутся более прагматичные решения. Так должно быть и в этнической политике. Второе, что важно – необходим переход к колеективному принятию решений на высшем уровне: монарх, даже если он богом послан, не может быть компетентен во всех без исключения областях. Принимая решения, он должен опираться на мнение экспертного сообщества, на мнение науки. И третье – конечно, нужна новая концепция этнической политики и новые институты ее реализации. Никакого единого рецепта нет, но в любом случае министерство – это не способ решения. Решить проблему может только гражданское общество или гражданское общество в партнерстве с государством.